Гоменюк: Рамос подошел и честно сказал: мне нужен сильный нападающий сейчас, а не через полгода
4679
— Как возник вариант с переходом в Днепр?
— Вариантов тогда было много. Российские команды интересовались, Крылья (Крылья Советов. – прим. П.Т) вели переговоры. Там тогда Слуцкий был. Был вариант в Израиле.
— Почему выбрали Днепр?
— Даже не знаю. Они хотели подписать меня еще летом, когда из еврокубков вылетали, кто-то травму получил и не было нападающего. Летом не получилось. Тогда как раз кризис начинался, и они что-то там по финансам не смогли согласовать. Я думаю, что Днепр дал больше денег. Хотя это все были переговоры и я всех нюансов не знаю. Я только ждал, договорятся они или нет. Хотя Крылья тоже давали нормально. Но я выбрал Днепр. В команде было много украинцев, да и Бессонов сам мне звонил и говорил, что хочет, чтоб я приехал, играл.
— Детали личных контрактов с Крыльями и израильской командой обсуждали?
— Крылья предлагали лучше условия. Там на то время была богаче команда. Вернее, не совсем так. В Днепре были высокооплачиваемые футболисты, но, в основном, это были легионеры. Потом уже начали поднимать зарплату Селезневу, Русику Ротаню и остальным, кто приходил. А в то время там больше получали легионеры. Даже тот же Денисов, который в Россию ушел, он не мог себе выбить нормальные условия, хоть он их и заслуживал.
Я думаю, что это отчасти правильно, что они платили не очень много. Как видно из того, что было потом, это было не оправданно.
— О Бессонове слышал, что он в раздевалке стихи читал. Правда?
— Насчет стихов — не знаю, но приколов разных и жизненных ситуаций… Его эмоциональное состояние и подход к жизни — он очень открытый и добрый человек. Никогда не обижался. Даже когда он уходил, было реально жалко, что уходит. Очень позитивный человек.
А стихи у него такие были, запрещенные. (смеется)
— В каком смысле?
— Об этом нельзя рассказывать. Если начну рассказывать — будет много «пи-пи-пи». (смеется)
— Один раз Калиниченко в одной из социальных сетей прокомментировал фотографию, которую выложил Ротань. Там была белка на базе Днепра. Он написал: «Бессонова ищет?»
— Он это написал, наверное, потому что «Бес» жил на базе. Может, из-за этого. Он не снимал квартиру, не хотел машину. Он жил на базе, дышал воздухом и на позитиве был.
— А мне кажется, он имел ввиду то, что Бессонов любил выпить…
— Не знаю, как там было раньше. Да, ребята из ФК Харьков рассказывали, что было что-то такое. Но в Днепре, сколько я с ним работал, он ни разу не пропустил тренировку, ни разу не видел его в каком-то невменяемом состоянии. Такое не проскакивало.
— У них с Калиниченко были напряженные отношения?
— Да, у него и Воробья бывало, проскакивало такое… Но потом у них все выровнялось.
— Как считаете, могли ли игроки его «плавить»?
— Однозначно нет, потому что те, кто на него обижались, а это были один или два человека. Не было такого уж прям… У нас был хороший тренировочный процесс. Тренеры подобраны хорошо. Может быть, не на таком уровне был менеджмент. Тогда не было Русола, а сейчас он есть. Я думаю, что сейчас там поменялось отношение в плане организации. Но это не тренерская работа. То, что от него зависело, он делал, как надо.
— Вы говорите, что игроки обижались на него. За что?
— За то, что в состав не ставил. Там было 18 футболистов или 20, и все хотели играть. Это же нереально. Где-то меня не ставили, где-то Селю не ставили, Белик — так же. Воробей всегда был с ним в контрах — тоже хотел играть. У него было свое виденье. Видим, как сейчас в Динамо и Шахтере ротация идет: не вышел в одной игре, сыграл в следующей. Кто-то этого тогда не понимал и ходил, бурчал.
— Почему у вас не сложились отношения с Рамосом? Не сошлись характерами?
— Нет, характеры тут ни при чем. Рамос пришел, и я первые три игры выходил и забивал. Потом получил травму. После этого… Когда получаешь травму, то потом полгода человека нет. Я его понимаю. Он по-человечески подошел и честно сказал: «Мне нужен сильный нападающий сейчас, а не через полгода». Я это все нормально воспринял. Потом пришел Зозуля, Олейник.
Потом я, до конца не восстановившись, выбрал вариант с Арсеналом. Там был сильный тренер, сильная команда. Решил перейти. Думаю, что не прогадал.
— Когда вы уходили из Днепра, то заявили о том, что не так обидно уходить из команды, потому что коллектив уже не тот. Что вы имели ввиду?
— В то время началось какое-то деление. Одни ходили с одними, другие — с другими. Все были группками. Не было такого, чтоб все вместе собирались. Рамос это все хотел исправить. Собирал всех в ресторане: с семьями, женами. Потом я ушел и разговаривал с пацанами. Они сказали, что это все не долго было. Первые полгода была такая атмосфера, а потом сформировался коллектив.
— А из-за чего так получилось?
— Тяжело сказать. Приходят футболисты, появляются перепады в зарплатах. Не знаю, не могу дать точного ответа на этот вопрос.
— Вы были игроком Днепра, а потом перешли в Металлист. Как вас приняли болельщики?
— Тогда не было враждебного отношения, потому что я уже и в Арсенале успел поиграть. Да и в Днепре, наверное, меня не считали настолько сильным лидером, чтоб я их обижал таким переходом. Болельщики приняли нормально. В то время уровень организации был на три головы выше, чем во всех других командах. Это проявлялось во всем: подход к футболистам, организация, поселение, экипировка.
— Самая большая зарплата за карьеру у вас была в Металлисте. Я прав?
— В Металлисте была не только зарплата, а и бонусы хорошие за игры, премиальные, но это все было очень недолго, потому что я пришел в сентябре, а зимой уже была революция. Дальнейшее развитие событий мы знаем.
— За то время, что мы общались, вы несколько раз сказали о том, что во многих командах была серьезная разница между зарплатами украинцев и легионеров. Была от этого разрозненность в коллективах?
— Это все зависело от тренера. При Маркевиче разрозненности не было. Тогда я видел, что реально те легионеры, которые были в команде, на голову сильнее всех украинцев, и меня в том числе. Это были топ-футболисты. Когда ты это видишь, ты понимаешь, что не можешь задать вопрос: «А почему он зарабатывает больше?
» Ты и сам прекрасно видишь, что он лучше. В Таврии были моменты, когда я и тот же Колпак играли все матчи в составе, забивали много, а получали по 2 тысячи долларов, в то время, как легионеры получали по 10-12. Там это было непонятно с психологической точки зрения.
— Как-то пытались решить эту ситуацию?
— Она не решалась, потому что мы приходили к президенту или генеральному директору, а он говорил, что нужно подождать, «вот-вот, сейчас будет». «Вот-вот» – и я уехал.
…
— «А там все так и построено. Непонятно, кто куда гребет, но гребут в разные стороны. Тем Металлист и отличается, что все вместе идут к одной цели. А в Днепре не поймешь, кто и о чем думает». Ваша цитата о Днепре времен выступления за Металлист. Расскажите подробнее, что вы имели ввиду?
— В Металлисте с первого дня, как я пришел, было видно, что все хотели, чтоб команды выигрывала – от секретарши и заканчивая теми, кто поле убирает. Там всем премии давались. А в Днепре такого не было. Спортивный директор своим занимался, генеральный директор – своим. Стадион вообще не функционирует, там болото сплошное. Там у всех не было одной цели. В Металлисте все были одной семьей. Если бы все это не началось, то второе место могли бы легко «зацепить».
…
Судьба Днепра мучиться при Бене… Карма
А то что болелы страдают — то мы для него быдло.