Жила была пара – талантливый и достаточно известный пианист, который конкурсы выигрывал хотя и важные, но не самые высокие, а у него был импрессарио, который работал от одной большой продюсерской компании на одном и том же конкурсе много лет.
Ни один из его прежних подопечных ничего не выигрывал. Обычно было 4 место. Практически с каждым из своих предыдущих подопечных у него со временем развивались натянутые отношения.

Рояль был у них дорогой, но несовсем сбалансированный. Некоторые струны были неподходящие, некоторые были неплохие, но слишком тонкие, некоторые просто отказывались играть. Так же была привычка время от времени неожиданно экономить на настройщиках. Пианист на это постоянно сетовал, но импрессарио отвергал его нытье, ссылаясь на самодурство продюсера или напоминал, что одну струну он недавно заменил за немалые деньги, а также говорил, что есть еще струны в тренировочных пианино. Так же он говорил, что у других участников конкурса, рояли тоже черные, кроме одного с золотой каймой.

На очередном длинном конурсе пианист неплохо сыграл первые 18 произведений. Некоторые были сыграны просто блестяще, другие на уровне и хотя некоторые он смазал, но шел на втором месте. Так же он смог впечатлить делегацию именитых пианистов из Европы, которые и не ожидали, что на его рояле можно так играть. 

Наступил антракт, и пианист, вдохновленный успехом, попросил заменить несколько ключевых струн, однако не нашел понимания у продюсера. Импрессарио же, как обычно к конце тренировок привез одну дорогую струну и несколько из запасного пианино. Пианист переоценил свои силы и возможности рояля, и начал разучивать черезчур сложную пьесу, чтобы сразить гостей из Швейцарии. Он несколько забыл об основном конкурсе и о всех сложностях, которые там возникают. Особенно в этот антракт удалась экономия на стуле, на него вылилось ведро воды, а сушить, а тем более перетягивать его никто не собирался. В итоге, к концу антракта он был скользкий и со слизью.

Швейцарцев удивить не удалось, хотя временами играл пианист неплохо, но сначала пропал свет и он сбился два раза, а потом ему мешал его стул.
Начался основной конкурс и оказалось, что пианист не совсем к нему готов. Он начал играть не совсем уверенно, отвлекался все время на стул, уставал к концу произведений. К тому же 5 туров подряд на него сваливались разные напасти, то свет погаснет, то вдруг водой обольют, то током ударят, то важная струна выйдет из строя, а замена неважнецкая. К 25 туру уже все было ясно. Хотя в туре с золотым роялем он звучал неплохо, но и не более того.

Только в последнем туре, когда все места были розданы, стул просох, струны все были на месте, он вдохновенно сыграл свое произведение.

После конкурса импрессарио всем рассказывал, насколько бестолковый у него подопечный попался. Он никак ему не мешал, по рукам не бил, кормил хоть и задержками, но из лучшего ресторана. Пианист опять сетовал на струны, стул и то, что импрессарио его никак не защищал, когда 5 туров подряд с ним происходили всякие бедствия. Но продюсера все устраивало, а зрителей нет.