Назаренко: Днепр всегда был, есть и будет в моем сердце
5304
— Сергей, наверное, самый актуальный сейчас вопрос: как состоялось ваше возвращение в Днепр?
— Получилось так, что во время перерыва я периодически приезжал на базу Днепра тренироваться. Иногда сам бегал, иногда с дублем. Потом состоялся разговор с руководством и с главным тренером клуба. Совместно с ними мы пришли к такому вот решению.
— Это неожиданно для вас?
— Для меня это и неожиданно, и в то же время очень приятно. Все-таки в этой команде я начинал свой футбольный путь. Конечно, хочется именно в этом клубе и завершить карьеру футболиста.
— Еще полгода назад вы могли представить, что вернетесь в Днепр?
— Нет. Честно говоря, я вообще как-то не думал, что это возможно и что такое может произойти. Поэтому, повторюсь, для меня это неожиданно и приятно. Я благодарен руководству клуба и тренерскому штабу за то, что дали мне возможность вновь вернуться в Днепр. А дальше все уже будет зависеть только от меня. Сейчас я лечу с командой на сбор в Турцию, а после него мы уже сядем и будем разговаривать.
— Какие эмоции вы испытываете сейчас?
— Только самые положительные.
— Эйфория?
— (Смеется.) Ну, воспоминания, связанные с Днепром у меня только самые приятные. Поэтому я даже передать не могу эти эмоции. (Улыбается.)
— Вы уже общались со своими многолетними коллегами на футбольном поле и бывшими партнерами по Днепру — Русланом Ротанем, Андреем Русолом?
— С Андреем я разговаривал. Он рад за меня, пожелал мне удачи. Сказал: Если есть возможность, поиграй еще. С Русиком пока не общался, вот завтра увидимся (разговор состоялся в пятницу вечером. — Прим. авт.), когда улетать на сборы будем. (Улыбается.)
— Как поддерживали форму в течение того времени, что вы были без команды?
— Приезжал на базу Днепра в Приднепровске. Ходил в тренажерный зал. Когда у ребят был отпуск, собирались с ними в перерыве на базе, бегали. Когда уже у них начались сборы, руководство клуба мне разрешило поддерживать форму на базе. Иногда тренировался с дублем, иногда — с U-19.
— Что для вас Днепр?
— Для меня это дом. (Улыбается.) Я здесь состоялся как футболист, поэтому хочется здесь, как футболисту, и закончить. Когда придет это время, то в дальнейшем хотел бы остаться в клубе и продолжать работать.
— Знаю, что весной вы начнете обучение, чтобы получить тренерскую лицензию А и B. В будущем вы видите себя тренером?
— Лицензия пусть будет, а дальше, думаю, время покажет. Насчет того, вижу ли я себя тренером, то пока я еще не пробовал и сейчас сказать сложно. (Улыбается.) Наверно, когда попробую, то сам для себя уже пойму: мое это или не мое.
— Может, вам ближе что-то, связанное с селекцией?
— (Задумчиво.) Наверное, нет.
— Или агентом можно потом стать?
— Агентом тоже нет. (Смеется.) Это не мое.
— Как я понимаю, вы однолюб. То есть, когда вы играли за Таврию, Черноморец, Металлист, в вашем сердце всегда был только один клуб — Днепр?
— Днепр всегда был, есть и будет в моем сердце. Потому что эта команда мне дала дорогу в профессиональный футбол. Поэтому Днепр для меня многое значит. Ну а что касается остальных команд, то могу сказать, что везде, где я играл, я всегда играл за честь того клуба, в котором выступал на тот момент. За те же Таврию, Черноморец и тот же Металлист.
— Когда вы уходили из Днепра, многие болельщики не могли сдержать слез. Что вы ощущали, когда вам сообщили, что в клубе на вас больше не рассчитывают? И кстати, кто вам это сказал?
— У нас был разговор с генеральным директором. Он сказал, что главный тренер сказал так и так. Если честно, мне даже не очень хочется это вспоминать. (Улыбается.) С Хуанде Рамосом у нас было нормальное общение. Но так произошло. Это футбольная жизнь. Ничего.
— Хуанде Рамос по сути не дал вам шанса. Сейчас, по прошествии времени, как вы считаете, с вами тогда поступили несправедливо?
— Я думаю, не стоит вспоминать это. Справедливо или несправедливо, но это было и уже прошло. Я забыл уже это. И мне правда не хочется снова это вспоминать.
— Долго вы приходили в себя после этого, не побоюсь этого слова, удара?
— (После паузы.) Ну, так. Болезненно это было. Я даже не помню, сколько по времени было. Переживал, конечно. Семья была рядом, я очень им за это благодарен. Они всегда поддерживали меня. Поэтому, повторюсь, очень им благодарен.
— Вы в Таврию сразу пошли тогда…
— Да, сразу пошел. Поступило конкретное предложение, поэтому я ушел.
— Если не брать в расчет финансовые трудности Металлиста, которые в последнее время сопровождали клуб, как вы в целом оцениваете период, проведенный в Харькове?
— Считаю, что сейчас везде есть проблемы. Это ни для кого не секрет. А что касается вашего вопроса, то в целом, думаю, в Харькове был хороший период. Была хорошая команда, хороший коллектив. С этим никаких проблем не было. Я и сейчас поддерживаю связь с ребятами. Созваниваемся, общаемся.
— В какой момент вы поняли, что больше не можете терпеть то, что происходит в Металлисте?
— Я ушел из Металлиста по собственному желанию, но тем не менее, с руководством клуба мы нормально общаемся до сих пор. Мы договорились, и я надеюсь, что у харьковского клуба все наладится, и они сдержат данные обещания. Имею в виду, что те задолженности, которые сейчас есть, они начнут закрывать. Пытаться это делать. Я им верю, доверяю и действительно надеюсь, что так оно и будет. (Улыбается.)
— Вам в какой-то момент это надоело, вы психанули?
— Ну, есть президент клуба, который все время говорил: Завтра, послезавтра, Завтра, послезавтра. Есть генеральный директор Александр Бойцан, который сам нам, естественно, деньги не платит. Он просто передавал нам то, что говорил президент. Передавал, передавал, передавал. И в какой-то момент я для себя решил уйти. Не могу говорить за других, скажу только за себя. Мы договорились, что если до конца октября ничего не поменяется, то мы расторгнем сотрудничество по обоюдному согласию. Так и случилось. Мы договорились, я подождал до конца октября, но ничего не поменялось. Поэтому в итоге мы нормально расстались. Без всяких там недопониманий.
— Может, этим поступком вы хотели привлечь внимание к проблемам Металлиста?
— До меня ведь тоже вся команда почти ушла, а сдвигов как таковых в принципе никаких не было. Тем не менее, я надеюсь, что у Металлиста все наладится и в итоге все будет хорошо. Потому что есть такой город, такая команда, стадион, база. Если все так вот разрушить, отстроить это заново будет очень тяжело.
— Сейчас в Днепре тоже далеко не самая простая финансовая ситуация. Что говорят ребята, как они настроены? Потому что задержки присутствуют очень приличные…
— Задержки есть, да. Но ребята, насколько я знаю, верят президенту, который пообещал, чтоб они потерпели и с ними рассчитаются. Поэтому, повторюсь, они верят ему полностью.
— Какая обстановка царит сейчас в Днепре?
— Я с командой пока не тренировался. Но ребята вроде бы с хорошим настроением приехали со сборов и в хорошем настроении поедут туда снова. Обстановка нормальная. Ребята ждут, верят и надеются, что все наладится.(Улыбается.)
— Ваша жена Аня в интервью рассказывала, что ваш старший сын Назар не расстается с мячом. Он занимается футболом в академии Днепра. Как вы считаете, ваш талант ему передался?
— Пока ему десять, поэтому думаю, надо посмотреть через пару лет. Вроде бы способности у сына есть. Как и все дети, он носится с этим мячом.
— Аня говорила, что тренеры его выделяют…
— По чуть-чуть. Бывает, выделяют, а бывает — нет. (Улыбается.)
— Младшему сыну Ярославу футбол не по душе?
— Нет. Он для себя выбрал уже другое занятие, и ему очень нравится. Это акробатика и прыжки в воду.
— Для вас, как для профессионального спортсмена и отца двух мальчиков, было принципиально, чтобы хотя бы один из них пошел по вашим стопам?
— Я не из тех родителей, кто будет заставлять ребенка. Потому что если ребенок не хочет чего-то, а ты его заставляешь, то ничего хорошего из этого не будет. Если ему сейчас нравится футбол, пускай ходит. Если разонравится, к примеру, то он подойдет и скажет: Я не хочу. А если заставлять самому ребенка, то толку точно никакого не будет. Назару нравится футбол, Ярославу нравится другое занятие. Мы как родители только за. Если в будущем не захотят заниматься — ничего страшного.
— Мальчики — это очень круто. Ну а о девочке в семье Назаренко задумываются?
— Задумываемся. (Улыбается.) Чтобы маме помощница была. Дай Бог.
