Лаштувка: Есть футболисты, которые ездили в зону АТО, чтобы просто сфоткаться
4491
— 5-6 лет назад в Украине платили просто сумасшедшие деньги. Они соответствовали уровню футбола, который был на тот момент?
— Вы же знаете, что тогда мало украинских игроков выступало в европейских чемпионатах. Надо задать себе вопрос, почему их не приглашали в бундеслигу, серию А или АПЛ? Возможно, это связано с зарплатами. Украинским игрокам же было хорошо дома, им было невыгодно уезжать, если получали такие же деньги в УПЛ.
— Во время выступления в Украине у вас были моменты, когда на первый план выходили деньги и вы не хотели никуда уходить?
— Нет. Я же уезжал из Шахтера в Англию и Германию. Был момент, когда мне надоело ездить по арендам. Говорил Шахтеру, что хочу полноценный трансфер — неважно, в Украину или в другую страну. Ахметов и Коломойский договорились о моем переходе в Днепр — я подписал контракт. Но я оставался в Украине не из-за денег. Тем более, так долго. Если бы очень любил деньги, то не остался бы в Днепре на последний сезон, когда мне не платили. Я мог сразу же уезжать в другой клуб.
— Многие украинцы сталкиваются с морем трудностей заграницей. Вы играли в Англии и Германии. У вас с адаптацией не было проблем?
— Тяжело сначала. Я лишь немного знал английский, а на немецком учил отдельные фразы, которые вратарь должен говорить на поле. Думаю, что чехам легче, чем украинцам. Ваших футболистов очень мало в топ-чемпионатах. Может, это связано с языком — очень мало украинцев говорят на английском.
— Когда вы в последний раз были в Украине?
— О, уже и не помню. Еще когда уезжал из Днепра. Жаль, мало времени. В Украине осталось много друзей, я постоянно с ними на связи. Надеюсь, что скоро приеду в Днепр, чтобы увидеть их.
— Какое последнее воспоминание об Украине?
— Коллектив. Сколько был в Днепре, у нас всегда был сильный коллектив. Благодаря этому мы добивались результата. Я не могу ничего плохого сказать про Украину — очень долго там играл, это моя вторая родина.
— Многим украинцам больше нравится Европа. Почему так?
— Никогда не встречался с очень плохими моментами. Украинцы говорят, что хорошо в Европе. Но у каждого свое мнение. Кому-то нравится Чехия, кому-то — Германия, кому-то — Украина. Я много лет прожил в вашей стране и не могу сказать ничего плохого.
— Шахтер, в который вы перешли, уже был топ-клубом в плане организации?
— Это был очень хороший клуб, приезжали бразильцы. Люди как раз готовились стать большим клубом, с годами они прибавили — все знают о Шахтере. Жалко, что из-за войны они не могут играть дома на Донбасс-Арене.
— Как вам игралось с бразильцами, которые могли позволить себя больше, чем другие игроки?
— Я благодарен Шахтеру, что дал мне шанс сыграть в Лиге чемпионов. Никогда не забуду это. Что касается футболистов, то я вообще не хотел бы об этом говорить. Ничего плохого не могу сказать о Шахтере.
— Почему сейчас играете именно за Баник?
— Я начинал играть в Карвине, уже потом перешел в Баник, с которым стал чемпионом. Этот клуб дал мене дорогу в большой футбол. Именно из Баника я перешел в Шахтер. А после полгода в Славии я решил вернуться в родные края. Пришли предложения от Карвины и Баника. Принял предложение Баника, он меня воспитал. Здесь у меня все хорошо. Слава богу, остались в высшей лиге. Надеемся на лучшие времена.
— У вас еще год контракта с клубом. Уже думали, что будете делать дальше?
— Тяжело говорить — мне 36 лет. Желание играть есть. Главное, чтобы было здоровье. После карьеры хочу остаться в футболе — или тренером по вратарям, или главным.
— Роман Зозуля сказал: Лаштувка с другой страны, но очень сильно помог украинской армии. Это человек с большой буквы. Ради него готов на все. Почему чех помогал украинской армии?
— Украина — мой второй дом. Много друзей жили в Донецке. Очень хорошо общался с Романом Зозулей. Он много рассказывал, как там в зоне АТО, как там живут военные, какая у них форма, как переносят зиму. Я играл в Украине и боялся, чтобы не стало хуже, чем было. Я не хочу говорить, что сейчас хорошо. Не хотел, чтобы война была вообще по всей Украине. Могло же продолжиться — сначала в Донецке, потом — в Днепре или Киеве. Роман все мне рассказывал, и я решил, что тоже буду помогать. Но я не хотел делать это через прессу или ездить в зону АТО. Не хотел, чтобы люди говорили или писали в газетах. Я просто хотел помочь. От сердца.
— Спорт и политику нужно смешивать?
— Вот недавно постоянно показывали, что сказали Вида и Вукоевич. Люди заходили в парламент в футболках Хорватии. Какой смысл это делать? Они сказали Слава Украине — и люди начали болеть за Хорватию. Это может сказать любой человек из любой страны и люди будут говорить: Да, молодцы. Я не хочу никого обидеть, но это перебор. Ну сказали они эти слова, ну победили Россию — и что теперь? Люди в Украине должны благодарить их за то, что они сказали? Есть люди, которые отдают жизнь, чтобы была Украина. Они постоянно в зоне АТО. Эти люди — герои. Таких людей надо уважать, а не совать все в кучу. Много людей болели за Хорватию, но надо смотреть туда, где идет война, сколько там людей погибает. О них должны говорить в парламенте, а не о футболистах.
— Есть ли у вас история о войне в Украине, которая вас впечатлила больше всего?
— Меня удивило, какая форма у военных, во что они одеты. Зозуля показывал фотографии — это просто нереально. Люди отдают свою жизнь, а у них нет нормальной обуви. Роман спрашивал у команды, кто может дать тренировочную форму, потому что военным нечего надевать.
— Большинство украинских футболистов ни слова не говорят о войне. Для них не происходит ничего. Это правильно или футболист должен быть такой же частью общества, как и все?
— Возьмите Зозулю. Для меня Роман — настоящий патриот Украины. Он никогда не занимался созданиями фондов, никогда не хотел, чтобы его носили на руках. В один день подумал — и начал делать. Он собирал деньги, лекарства, форму, создал свой фонд. А есть такие футболисты, которые ездили в зону АТО, чтобы просто сфоткаться. Они ничем не помогли — делали фото и уезжали. Если спортсмен говорит, что в Украине сейчас все хорошо и нет войны, то это странно. Другое дело — во всем мире. Действительно уже нет никакой информации о том, что в Украине идет война. Все утихло — люди думают, что все хорошо. Но это же не так. Я созванивался с друзьями из Донецка и Украины. Говорят, что два дня тишина, а потом опять начинают стрелять. Никто не знает, сколько людей там умирают.
— Нормально, что украинские игроки едут в Россию?
— Мне тяжело сказать. Нужно знать ситуацию у ребят. Вдруг у игрока трое детей, а в Украине он не играет и есть предложения из России. Что он должен делать? Сидеть дома или играть? А если оставаться в Украине, а там не платят зарплату? Один человек скажет, что ты сдал Украину, а другой скажет — нужно кормить свою семью. Люди разные. Что бы вы не сказали, кому-то это не понравится.
— Если бы вам сейчас пришло предложение из России, вы бы согласились на него?
— Не знаю. Я уже хотел вернуться домой и играть в Остраве. Я из Чехии, но понимаю, что там идет война между Украиной и Россией. И мне тяжело ответить на ваш вопрос.
— Чемпионат мира стоило проводить в России?
— Это опять вопрос спорта и политики. Мне тяжело на него ответить, тяжело сказать: да или нет.
— Днепр уже фактически прекратил существование. Удивило?
— Я думал об этом еще когда мы играли финал Лиги Европы. Постоянно было хуже и хуже. Жаль, ведь Днепр — футбольный город с одними из лучших болельщиков, красивым стадионом и базой. Понимаю, что там есть другая команда, но Днепр — это история. Очень жалко, что так случилось.
— Вы обращались в суды, чтобы вернуть долги Днепра?
— Нет. Потому что видел ситуацию с Рамосом и тренерами. Я не видел никакого смысла идти в суд, знал, что некоторые игроки подавали, но ждут 4-5 лет. Поэтому я никуда не буду подавать.
— Почему вы раньше не ушли?
— Все держалось за счет коллектива. Все пацаны были хорошими, хотели доиграть сезон и тогда уже уйти. Я планировал уходить еще зимой, когда мы были в Турции. Но так случилось, что почти все остались и доиграли сезон. Мы постоянно верили в то, что нам обещали. Так и держались.
— Можете привести пример, когда коллектив очень сильно проявил себя?
— Мы просто смотрели вперед и хотели добиться результата. Только жаль, что Лигу Европы играли в Киеве, а не в Днепре. Олимпийский — большая арена, и много болельщиков не ходило. Мы не думали ни о каких проблемах и сконцентрировались на результате в Лиге Европы и чемпионате. Маркевич тоже сплотил коллектив — давал играть всем. Мы не думали о задержках и зарплате. Были моменты, когда всплывал этот вопрос, но потом говорили: Давайте не будем. Нас ждут важные игры, просто будем выполнять нашу работу. Были вещи, которые мы вообще не могли поменять. Много игроков показало свое сердце в тот момент. Мы сделали большой подарок людям и городу.
— Есть много легенд о том финале Лиге Европы. Расскажите историю, которая не может уложиться в голову.
— Историй было много. Например, Русол и Ротань покупали форму на финал. Это люди, которые начали играть в Днепре и мечтали добиться результата. Любым способом. Все ждали, что будет лучше. Но не забывайте, что еще и война началась — многие игроки ездили в зону АТО и помогали армии. Нелегкие времена, которые показывают характер этих людей.
— Всю Лигу Европы вы были дублером Дениса Бойко. Не обидно?
— Нет. Только один вратарь может играть, а Денис играл в том сезоне очень хорошо и много раз становился игроком матча в Лиге Европы. Я всем сердцем держал кулаки на скамейке, чтобы мы добились результата. Никакой обиды, я не был злым. Думаю, Денису тоже было удобно со мной работать на тренировках.
— Есть версия, что успех того Днепра — наполовину заслуга Хуанде Рамоса. Согласны?
— Я бы не хотел говорить, чья эта заслуга — Маркевича или Рамоса. Тяжело сказать — Рамос тоже проделал большую работу. При Маркевиче мы играли в хороший футбол, но в те времена ему было тяжело. Он не мог полностью сосредоточиться на работе, постоянно нужно было решать какие-то проблемы. При Маркевиче мы добились этого результата — это и его заслуга.
— Вы не считаете, что плохая работа менеджмента Днепра — главная причина исчезновения команды? Скажем, можно было продать многих игроков, а не отпускать свободными агентами. Или продать дороже.
— Сейчас можно говорить, что угодно. Но если было предложение по Коноплянке от Ливерпуля, то надо было отпускать — были бы деньги на существование клуба, развитие академии. Это была бы большая реклама для Днепра в Европе. Можно было лучше продать и Бойко, и Стринича, и Калинича, и Канкаву. Но я не хочу лезть в трансферную политику — до конца не уверен, что предложения по этим футболистам действительно были. Если правда, что Ливерпуль предлагал за Коноплянку 20 или 25 миллионов, то его надо было отпускать. Если были после финала предложения по другим, то нужно было продавать. Они этого заслуживали, и клубу бы очень это помогло.
— Почему вы удочерили украинскую девочку?
— Это произошло, когда я только приехал в Донецк. Мы с женой хотели узнать, как живут детки в детском доме. Мы туда приезжали, привозили питание, хотели помогать деткам. Потом подумали — и захотели свою дочку. Пошел весь процесс. Дочке уже 17 лет, я очень рад, что это сделал.
— Чем украинцы удивили вас?
— Помню, когда я впервые приехал в Донецк. Все люди были очень приятными ко мне, все хотели мне помочь. У меня тогда появилось много друзей, которые работали в клубе — администраторы, водители, например. Никогда не вел себя, как звезда, я со всеми общался. Мне это помогло быстрее адаптироваться к новой стране.
— Украину часто делят на Запад и на Восток. Вы чувствовали разницу между этими регионами?
— Думал об этом. Во Львове говорят на украинском, в Днепре и Донецке на русском. Мы чувствовали напряжение между болельщиками и футболистами, когда приезжали во Львов из Донецка. Много людей в Украине не любили Шахтер. Во Львове всегда были тяжелые игры, зарубы. Все хотели показать, что они лучше нас. Также было между Киевом и Донецком. Разница точно была, но не могу сказать, как было в обычной жизни. И не знаю, как сейчас — держится ли Украина за руки или то же самое идет.
— У вас остались друзья в Донецке? Чем они там занимаются?
— Да, друзья из футбольного окружения. Они или остались там, или уехали, но иногда приезжают — там их родители. Они дают мне информацию — что там происходит на самом деле. Знаю, какая там ситуация.
— Как считаете, есть ли шанс, что Крым и Донбасс станут полностью украинскими?
— Я бы хотел, чтобы все закончилось прямо сейчас. Но пока я в это не верю. Уже много лет президент Украины говорит, что война быстро закончится и Крым вернется в Украину. Но уже погибло много людей на войне. Еще погибли на Майдане. Жаль, но стало только хуже. После этого началась война. Я думаю, что война закончится нескоро.
— В Чехии вообще говорят об Украине? Люди знают, что происходит?
— Сначала все спрашивали — тогда я играл в Украине. По телевизору сейчас очень мало показывают об Украине и люди думают, что все хорошо, ведь очень мало информации.
— Вы очень давно приехали в Украину. С того времени наша страна сильно изменилась?
— Самое главное — началась война. Когда приезжал, ее не было. Когда уезжал, ситуация была очень плохой. Мне очень жаль людей, которые погибли. Эта война никак не заканчивается. Мне было удобно жить в Украине, но когда началась война, было ужасно смотреть на это все.
Яну вечное уважение за его дела и поступки!
У нас, в ФК. «ДНЕПР», был вообще птичьи коллектив:
Селезни, Зозули, Ласточки, Коноплянки…