Поклонский: На данный момент я остаюсь
5455
Теперешний наставник Днепра Александр Поклонский большую часть своей игровой карьеры провел именно в составе днепрян, откуда вызывался в молодежную сборную, а также несколько раз — в национальную команду Украины. В первой части интервью бывший защитник рассказал о трудностях, с которыми он сталкивался, а также о ключевом моменте в его карьере.
— Александр Владимирович, как вы решили связать свою жизнь с футболом?
— У меня есть старший брат — он играл в футбол, и я вместе с ним. Потом он пошел на борьбу, и меня тащил. Но я так ни разу там и не был. Меня на футбол тянуло. В первом классе, когда я уже переехал в другой район, попросил маму, чтобы она повела на футбол. C тех пор все и началось.
— В 17 лет вы уже играли на профессиональном уровне. А как было с учебой?
— В школу я пошел в шесть лет, поэтому к тому времени я ее уже закончил. Начал с переходной лиги, три месяца там играл.
— Вашей первой командой был Прометей?
— Да. Из тогда еще Днепродзержинска.
— Потом был период в херсонской Таврии. Тренировали команду Александр Сопильняк и Иван Балан.
— При переходе был Виктор Маслов. Он меня забрал по просьбе моего первого тренера, ныне покойного Сергея Степановича Абояна. Нас поехала группа игроков из интерната и Днепра-75. После ухода Маслова были и Сопильняк, и Гуржиев, и Федоренко.
— Так вышло, что Сопильняк сейчас является тренером и вашим соперником.
— После одной из игр первенства я к нему подошел и говорю: «Вы меня помните? Вы работали в Херсоне…» А он в ответ: «Я никогда не работал в Херсоне». Он меня не запомнил (улыбается).
— После Таврии была Ворскла. Почему там долго не задержались?
— Потому что был контракт с Херсоном.
— В Полтаве вы были в аренде?
— Раньше как таковых аренд не было. Меня, опять-таки, взял с собой Маслов. Я был не против. Клубы между собой как-то договорились. А когда на сбор Ворсклы в Алуште приехал президент Таврии, забрал меня обратно. Сказал, мол, у тебя контракт с клубом, и все. Беспредел был полный, особенно в первой лиге.
— Подолье из Хмельницкого стало ступенькой к большому футболу?
— Случилось так, что в Таврии я сломал ногу. Я психанул и уехал в Подолье. Там играл вместе с Русланом Костышиным. Мы были самыми молодыми в команде. Оттуда я попал в Днепр.
— Когда вы переходили в Днепропетровск, наставником уже был Грозный…
— Да, он только принял команду. Я знал, что мной интересуются в Днепре. Была информация, что собирали днепропетровских футболистов. В Ворскле и Подолье я играл в основном составе, это и сыграло ключевую роль. Подписал с днепрянами трехлетний контракт.
— Что запомнилась работа с этим специалистом?
— Он специфический тренер, сильный и в тактике, и в работе с молодыми футболистами. Грозный оказал на меня большое влияние. Я и сейчас в работе пользуюсь его спартаковскими методами, за что ему очень благодарен. Как и за то, что поверил в меня. Я уже с первого или со второго матча играл в основном составе Днепра.
— Он мог позвать игрока, а потом сказать «до свидания».
— Не буду ничего говорить. У него такой стиль. Сначала брал одних, потом других. Тренеру виднее.
— Но это не всегда имеет позитивный эффект для команды.
— Тогда это было хорошо. Команда прогрессировала, хорошие перспективы были.
— Сколько поиграли за Днепр?
— Девять лет. Семь с половиной из них выступал практически без замен.
— Будучи игроком Днепра вы выступали за молодежную сборную, дебютировали за главную команду страну. Эмоции переполняли?
— Все шло так быстро. Было много позитива, когда с Днепром выступал в еврокубках. У нас тогда и молодежная сборная хорошая была. Ну а главная команда страны была позже, лет через пять. Леонид Буряк был главным тренером. Тогда и Николай Медин был востребован, и Сергей Задорожный, и я. А когда тренером стал Олег Блохин — то вызывались и Олег Шелаев, и Владимир Езерский, и Сергей Назаренко. Я приглашался на три-четыре сбора, вот только сыграл один матч. А эмоции, конечно, только положительные. Вызов в главную команду страны молодого, да и вообще любого футболиста — это показатель, к которому нужно стремиться каждому.
— Сейчас в сборной непростой период?
— Не сказал бы. Просто просматривается много молодежи. И нет ничего страшного, что сине-желтые не вышли на чемпионат мира. Значит, рано еще. Но вообще, считаю, что Андрей Шевченко выбрал правильный путь.
— Создание такого турнира, как Лига наций, положительно скажется на сборной?
— Я не знаю, для чего вообще этот турнир. Возможно, стоит сделать второй состав, для обкатки молодежи и других футболистов.
— Если не ошибаюсь, однажды у вас в карьере была серьезная травма.
— Да, при Евгении Кучеревском. Как-то почувствовал боль в тазобедренном суставе. Год мучился. Никто не мог поставить диагноз. Думали, что паховые кольца. Поехал в Германию, а там сказали, что у меня артроз тазобедренного сустава. Запретили играть в футбол. А я так хотел. Когда доктор сказал, что нужно заканчивать, для меня это была трагедия. В Германии я был с Маратом Измайловым из московского Локомотива. У него была схожая проблема. Он лечился у доктора Баварии и сборной Германии. Я сказал этому врачу, что не буду сдаваться. Потом я к нему ездил еще раза три. В итоге он остановил процесс разрушения сустава и хряща. Благодаря этому доктору я еще смог попылить. Правда, не на самом высоком уровне, но поиграл в Таврии, Кривбассе, Заре.
— Какой период после Днепра можете отметить?
— Из Днепра не хотелось уходить, команда выступала в еврокубках. Но в один момент позвонил Олег Федорчук и сказал: «Я тебя знаю, помню. Ты мой любимый футболист. Пойдешь в Таврию?». Я сразу согласился. Мы в сезоне-2004/2005 после седьмого тура занимали предпоследнее место, но в итоге стали седьмыми, на несколько очков отстав от Днепра. В Таврии у меня снова появилось желание играть, появились цели.
— У вас были две заграничные командировки в Азербайджан и Казахстан?
— Больше запомнилось пребывание в Симурге (улыбается). Я уже было подумывал заканчивать карьеру. Тренировался для себя, приезжал в Днепр, играл за дубль. Но однажды, уже покойный Вадик Тищенко подошел и говорит: «Поедешь в Азербайджан? Хорошие условия, по деньгам нормально». Почему бы и не заработать. Поехал, но это уже был не футбол.
— Почему?
— Уровень был очень низкий, и это касалось не только футбола. В Симурге тогда выступали Николай Збарах, Владимир Мазяр. А наставником был Роман Покора. Из того, что помню, — три месяца в горах, никакой цивилизации. В местном чемпионате можно было выделить разве что Карабах и Интер. У остальных клубов — уровень нашей второй лиги.
— Поэтому там долго не задержались?
— Возник конфликт с президентом клуба. Я дернул переднюю мышцу и попросил разрешения полечиться, тем более что тогда была пауза из-за матчей сборных. Наставник отпустил, а когда я вернулся, президент сказал, что не будет платить зарплату в полном объеме. Я собрал вещи и уехал из Баку. Но прежде меня по дороге в аэропорт догнали и выплатили все причитающиеся мне деньги.
— Насколько там была больше оплата, чем у нас?
— На тот момент у меня зарплата была выше, чем в Днепре и Таврии практически в два раза. А мне было уже 33…
— Вашу карьеру можно разделить на два этапа — до 28-ми и после?
— Я поиграл до 34-х. В конце я уже скорее мучился, чем играл. Это был кошмар в физическом плане, мучала старая травма. Сейчас форму стараюсь поддерживать: плаваю, могу побоксировать, но в футбол не играю вообще.
— Александр Владимирович, был ли у вас тренерский опыт до того, как вы возглавили Днепр?
— Нет. Был только пробел в четыре года между игровой карьерой и работой в футболе. Два года занимался бизнесом в Одессе. А еще два года дома просидел, играл за ветеранов. Но потом понял, что тянет к тому, чем занимался долгие годы. В бизнесе все было хорошо, но удовольствия от работы я не получал.
— Расскажите о ваших первых шагах в Днепре.
— Меня пригласил Андрей Русол. Хотя поначалу я должен был работать не в Днепре, а в другой команде.
— В какой?
— Не буду говорить. Так получилось, что человек ушел с должности и меня не позвали. Я пришел в Днепр и поговорил с генеральным директором Андреем Стеценко. Он тоже был не против. Но получилось не так, как хотелось. Русол предложил тренировать в академии, но я не видел себя в работе с маленькими детками. А через три месяца была организована селекционная служба. Я работал там вместе с тем же Русолом, Вадимом Тищенко, Владимиром Геращенко. Интересная работа. Мы смотрели чемпионаты Аргентины и Бразилии. Вели, кстати, Дугласа, просматривали много игр с его участием. Каждый, наверное, матчей по 10.
— Нравилось?
— Да. За день по две его игры разбирали. Это непростой процесс. С паузами смотришь действия, плюс записываешь все. Интересно, рассматривать качества футболистов. Дугласа, кстати, Русол нашел. В итоге бразильца подписали. Был и Азеведо, который потом в Шахтере оказался (друг Эдмара, поэтому сначала его забрал Металлист), в Днепр мы привели Бруно Гаму, Эжидио. За Эжидио тоже долго наблюдали.
— Обидно было, что Эжидио поиграл всего полгода?
— Ну, это не наша проблема. Самый кайф, когда мы их просматриваем, а они еще в итоге подходят тренеру. Русол этим руководил, давал задания. Например: «Ты смотришь Бразилию, а ты — Аргентину».
— А как отбирались чемпионаты? Это была инициатива Хуанде Рамоса?
— Нет. Мы смотрели и Чехию. Нам подходила Бразилия и Аргентина, поскольку в нашем первенстве было много представителей этих стран. Я смотрел все матчи этих чемпионатов. Сам процесс приносил удовлетворение. Рамос, к примеру говорил: «Мне нужен футболист, как Дуглас: без начала атаки, но хорошо играющий на опережение, цепкий, быстрый». И мы уже подбирали. Очень многие из тех, кого мы смотрели, играют в топ-клубах.
— Например?
— Мануэль Лансини, который защищает цвета Вест Хэма, Хуан Мануэль Итурбе, выступавший тогда в Серии А. Анализировали мы юношеские чемпионаты мира…
— Как случился переход к тренерской карьере?
— Я не собирался тренировать. Нас устраивало то, чем мы занимались. Но потом Русол спросил: «Будешь работать с командой U-19?». Я не ожидал такого поворота событий. Должны были назначить другого человека, но он отказался. Я сказал, что не тренировал никогда. Потом позвонил Вадим Николаевич Тищенко и сказал: «Давай принимай, мы поможем тебе». Надо же хоть какую-то школу пройти.
— Но в глубине души вы хотели возглавить Днепр?
— Я мечтал об этом. Хотелось, конечно, с Днепром в Премьер-лиге работать, но подумал, что надо здесь выживать, неважно, что вторая лига. Днепр есть Днепр. С одной стороны — тяжело, но с другой — хотелось, потому что Днепр — мой родной город и любимая команда.
— Тогда еще Рамос работал?
— Для испанцев главное — первая команда. Им неважно было, как играет дубль. В помощники я взял Володю Геращенко, с которым мы в селекции работали.
— Немало игроков воспитали? С кем было сложнее всего?
— Первая группа — это 1996-й год рождения: Когут, Киреев, Снежко, Баланюк, Вакулко. Тяжелее всего был с 1998-м годом: Кожушко, Лунев, Леднев, Чеберко. Они молодые, с ними промучился, но ребята талантливые. В конце чемпионата мы, правда, сбавили обороты. Шли на первом месте, конкурировали с Динамо. Но за четыре тура до конца первенства мне позвонили из сборной и сказали, что нужно шесть человек отправить на молодежный турнир. А потом я узнал, что ни Динамо, ни Шахтер своих футболистов не отпустили. Мои ребята приехали уставшими и концовку турнира не вытащили. Хотя команда была очень сильная.
— Сейчас встречаются случаи подозрительных матчей в юношеских соревнованиях?
— Они сплошь и рядом. Там таких 90 процентов игр. Когда тренировал Днепр, к нашим футболистам обращались постоянно. Но мы с ребятами проводили серьезную работу, они понимали, что если один раз влезешь, то возврата не будет.
— А кто обращался?
— Люди, которые работают на тотализаторе. Предлагали деньги.
— Но их еще никого так и не наказал.?
— Об этом все знают, но не могут доказать. Когда докажут — другое дело. Нужно просто закон какой-то принять, чтобы рубить на корню.
— Когда начался развал Днепра, насколько сильно это влияло на команду юношескую, в том числе?
— Влияло на всех: на академию, на U-19. Они же слышали все и знали, что будет завтра. Все хотели уходить. Для сильных клубов — это лакомый кусочек, потому что академия Днепра — одна из лучших в стране. Другие ФК сразу начали предлагать лучшие условия, поэтому и пошел отток наших ребят.
— Насколько было тогда тяжело в финансовом плане?
— На нас, тренерах, это не особо сказалось. Были задержки от трех до шести месяцев. Но потом все выплачивалось. Мы не падали духом.
— По ходу прошлого сезона вам поступали другие предложения?
— Да, были варианты. Разговоры велись. Но сначала нужно было закончить здесь. Как я мог бросить пацанов, у нас была цель все-таки, желание было большое. Хотелось всем доказать, что мы не слабее Металлиста. Первый круг прошли неплохо. Потом футболисты уехали, очки сняли. По оставшимся игрокам это сильно ударило.
— С какими сложностями сталкивались при работе с молодыми ребятами?
— Они со школы тогда приходили, молодые, с характером. Дисциплина хромала, где-то погулять им хотелось. Надо принимать во внимание их возраст, молодежь сейчас другая, где-то не так жестко обходиться с ними. Но работать интересно. Поколение другое. Иногда не понимаешь, что они хотят, поэтому надо под них где-то подстраиваться.
— Читал по поводу Грозного, что он бегал за футболистами по ночным клубам, следил за ними. У вас такое наблюдалось?
— Нет. Они мне потом сами рассказывали через некоторое время. Один раз я сам пошел в ночной клуб, приезжал какой-то рэпер. «Попробуйте только пойти», — говорил я им. Но таки встретил одного, правда, он был с девушкой и в нормальном состоянии (улыбается).
— Какая судьба ожидает игроков и вас, тренеров, сейчас?
— Есть группа неплохих футболистов. Они могут заиграть в хороший футбол. Исполнителей 1997—1998 годов рождения приглашали в Премьер-лигу, например, в Кропивницкий. Думаю, в элите кого-то увидим. Есть еще способные ребята 2000 года рождения. А у меня лично, какая судьба будет, такая и будет.
— На днях Днепр сыграл последний матч в сезоне, и следующий сезон клуб начнет среди аматоров…
— На данный момент, спустя некоторое время, становится очень больно за Днепр, за тех ребят, которые играли. Уходят практически всем составом. Когда тренировал U-19, U-21, там всегда была ротация, а сейчас все только уходят. Мечты, цели… все закончилось, неизвестно, что будет дальше. Очень тяжело.
— Вы остаетесь?
— На данный момент остаюсь. Команда ушла в отпуск. Но знаю, что прошлым составом мы уже не соберемся…
Если тебе нечем заполнить сайт, пиши лучше свой собственный анализ и свои мысли. Это на много интереснее, чем мысли о глубоком прошлом от не главного участника событий.
Не ужели не понятно?
Уж извини…
Что ты хочешь?!