Ротань: "Сказать, что обидно — значит, ничего не сказать"

Капитан сборной Украины Руслан Ротань ответил за вcех cвоих коллег. Как и положено. В отличие от многих игроков нашей национальной команды, он согласился на развернутое интервью газете Команда, посвященное парижскому провалу, и справился даже с самыми неприятными вопросами, которые нельзя было не задать. Впрочем, судите сами.

— Руслан, ты будешь смотреть чемпионат мира в Бразилии?
— Конечно. Считаю, что та­кое событие не пропускает ни один нормальный футболист. Какие бы ассоциации оно ни вызывало. Что было, то про­шло. Нужно двигаться дальше.

— За кого будешь болеть?
— За красивый футбол.

— А в матчах с участием сборной Франции?
— Смотря с кем эта коман­да будет играть. Хотя если французы станут показывать такой же футбол, как в ответ­ном поединке с нами, то, безу­словно, мои симпатии окажут­ся на стороне подопечных Ди­дье Дешама. Но если они сы­грают, как в Киеве, думаю, им ничего не светит.

— Любая команда дей­ствует так, как ей позволяет соперник?
— Что сейчас об этом го­ворить — чемпионат мира покажет…

— Помнишь первое сло­во, которое ты произнес по­сле финального свистка на Стад де Франс?
— Не помню, потому что слов не было вообще.

— А что было?
— Понимание того, что мы могли там оказаться, но не ока­зались. Команда уже одной но­гой была в Бразилии, и тут та­кое опустошение. Сказать, что обидно — значит, ничего не сказать. Повторюсь, слов не бы­ло, наступил ступор.

— Сыграли бы дома — 0:0, было бы не так обидно?
— Видимо, да. После 2:0 все поверили, все приблизи­лись к цели, а тут в один вечер все рухнуло. Приятного было мало, а эмоции — самые от­рицательные.

— Не было желания на­питься?
— Мы — профессионалы, поэтому должны быстро забы­вать и победы, и поражения. Долго переживать нельзя, нуж­но провести работу над ошибками и жить дальше.

— Как капитан можешь объяснить, почему футболи­сты так и не вышли к журна­листам? Мы вас ждали боль­ше часа…
— Так получилось. Мы долго сидели в тишине в раздевалке, а потом пошли туда, откуда захо­дили на стадион. В микст-зону нас никто не направил. Думаю, это вина организаторов матча.

— Не удивились, что по пути к автобусу не увидели камер и микрофонов?
— Мне кажется, поначалу мы вообще ничего не видели, хотя уже потом поняли, что журналисты ждали нас в другом ме­сте. В общем, поймите нас пра­вильно — мы ни от кого не пря­тались. Мы вышли, откуда заш­ли. Вины футболистов нет.

— Счет — 0:3, но стыдно вам быть не должно. Такое бывает?
— Бывает, хотя если брать только 90 минут последнего поединка, то оправданий не может быть никаких. В первые минуты французы нас просто смяли, полностью переиграли. У нашей команды не получа­лось ничего, хотя я не могу ска­зать, что кто-то не хотел — та­кого не было. Мне кажется, что просто это был французский день. У них получалось все: все бегут, глаза горят, а любой мяч отскакивает к ним!

— Что могло случиться с нашей сборной буквально за три дня?
— Задним числом все умные, а я не хочу копаться в прошлом. Хотя если в двух сло­вах, то, думаю, с нами ничего не произошло, а трехцветные показали свой лучший футбол за последние годы.

— Вам удалось восстано­виться после первого матча?
— Да, с физикой проблем не было.

— Если сравнить методы работы в Днепре и в сбор­ной, можно сказать, что в на­шей стране умеют восстанав­ливать футболистов?
— Конечно. Сейчас с этим нет никаких проблем, поэтому на данном аспекте я бы вообще не акцентировал внимания. Три дня — вполне нормальный срок, чтобы привести себя в норму. Да, сейчас можно говорить все что угодно, хотя какой-то плюс для французов был в том, что они поменяли фазу пять игроков основы.

— Когда вы услышали свой стартовый состав, удивились немного?
— Тренер произвел замены, которые посчитал нужными.

— Это правда, что Михаил Фоменко сказал: Мы приеха­ли не отбиваться — мы прие­хали побеждать?
— Да, так и было. Наставник сразу предупредил, чтобы у нас и мыслей не было о ни­чьей или минимальном пора­жении. Мы хотели играть, хотели за­бить гол, понимали, что трех­цветные побегут с первых минут, наверное, хотели погасить их порыв своими атаками. Не сложилось.

— Сборная чаще всего действовала с тремя опорными полузащитниками. Лично тебе было проще, когда рядом играл Тарас Степаненко?
— Я не считаю целесообраз­ным обсуждать сейчас эту тему, которая находится в компетен­ции главного тренера. Как он видит, так и должно быть. А ес­ли я или кто-то другой начнет комментировать решения на­ставника, то таким образом мы покажем свое неуважение к не­му. Давай оставим эту тему.