Канкава: Деньги для меня — главное
9099
ПРИЯТНО, КОГДА ТЕБЯ УЗНАЮТ, КАК ФУТБОЛИСТА, А НЕ СПАСАТЕЛЯ
— Джаба, где провели отпуск?
— В Турции. Пробыл там две недели. Больше у меня времени не было.
— А в Грузии удалось побывать?
— Буквально два дня. А потом собрались и полетели с друзьями в Турцию.
— Простите, но все же: у вас нет ни жены, ни ребенка. Как проводите свободное время, скажем, во время чемпионата?
— Так, ничего особенного. Разве что, если выигрываем, иду с друзьями посидеть куда-то вместе, в ресторан.
— То есть после футбола проводите время с футболистами?
— Да. У меня больше друзей именно из футбольного мира.
— После окончания сезона игроки Днепра собирались в ресторане и праздновали серебро с Хуанде Рамосом. Вас просто не было замечено на фото, или вас тогда с командой не было?
— То, что меня не было на фотографиях – правда, но на самом деле я был тогда вместе с ребятами в ресторане.
— Вам нравится публичная жизнь известного футболиста, коим вы безусловно являетесь?
— Вообще-то, приятно, конечно, быть в какой-то мере известным, но я всегда стараюсь не светиться, не ходить в людных местах, где меня будут легко узнавать.
— Почему?
— Я это делаю специально. Знаете, просто, чтобы не привлекать внимание. Это лишнее.
— Последнее светское событие, вечеринка, на которой вы побывали, кроме упомянутого празднования окончания сезона.
— (Задумчиво) Не знаю, не могу даже вспомнить.
— Да ладно! А как же дискотеки, ночные клубы?
— Бывает. Но не часто, потому что на протяжении сезона тренировочный процесс очень насыщен – готовимся от игры к игре. Времени больше почти ни на что не остается.
— За последние месяцы почувствовали себя более популярным, чем раньше?
— Имеете ввиду, после истории с Гусевым?
— Да, но заметьте, что я избегал даже упоминания фамилии Олега Анатольевича.
— (Улыбается) Да, я почувствовал бОльшую популярность.
— Только в Украине?
— В Грузии я пробыл всего два дня, так что о родине пока не могу ничего сказать. В Турции отдыхают в основном россияне, так что тоже не знаю, а вот в Украине – точно.
— Надоедает, что разговор, наверняка, всегда сводится к одной теме?
— Знаете, я уже привык. Но вообще-то, приятно, когда тебя узнают, как футболиста, а не спасателя – слава последнего для меня ничего не значит.
— Сколько раз звонил ваш телефон в первую неделю после событий в матче Днепр – Динамо?
— Если честно – очень много. Непривычно было.
— На все звонки отвечали?
— Сначала – да. А в конце следующего дня очень агрессивно ответил одному журналисту. И больше на звонки не отвечал.
— Чей звонок стал самым неожиданным?
— Никаких особенных звонков не было. Звонили, в основном, только журналисты и знакомые из Грузии.
ОДНО ВРЕМЯ ДАЖЕ ЖИЛ У СВОЕГО ПЕРВОГО ТРЕНЕРА В КВАРТИРЕ, ОН МЕНЯ КОРМИЛ, ПОКУПАЛ БУТСЫ И ТРЕНИРОВАЛ
— В Грузии у вас большая семья?
— У меня есть брат, у которого есть жена и дети, и наша с братом мама. В Грузии мы живем все вместе.
— Футболисты в семье раньше были?
— Нет. Разве что брат играл в детстве, и все.
— В одной из социальных сетей на вашей странице в профиле вместо вашей фотографии — фото женщины…
— Это мама.
— Латиноамериканские футболисты часто рассказывают, как содержат всех своих родственников, коих от двоюродных братьев до троюродных бабушек и так далее соберется десятка с три. У вас подобная ситуация?
— У меня, может, даже больше (смеется). И это вполне нормально для нашей страны и лично для меня. Хорошо, что так много родственников!
— Расскажите об отношении вашей семьи к футболу, когда вы были ребенком? Вы всегда получали абсолютную поддержку?
— С момента, как только начал играть в детстве, я всегда получал абсолютную поддержку. Более того, родители сами хотели, чтобы я занялся футболом и всегда помогали мне в этом.
— Насколько хорошо у вас все получалось в футболе в детстве? Вы были всегда особенным или все лишь одним из многих?
— Ну, во-первых, в детстве я был нападающим, играл совершенно в другом стиле и манере, много забивая. Потом начал играть под нападающим, и только во взрослом футболе стал опорником. А что касается моего уровня в детские годы… Скажем так, в очень раннем детстве, до 10 лет, я выделялся, а потом у меня пошел возрастной спад, который длился до 16 лет. Дальше вновь начался прогресс.
— Много из ваших ровесников по школе тбилисского Динамо стали профессионалами?
— Где-то 5-6 человек.
— Был какой-то момент, когда вы поняли, что точно станете именно профессиональным футболистом?
— Был. Это случилось в 16-17 лет. Я тогда понял, что если профессионально буду относиться к делу, то смогу играть в футбол.
— Какое самое яркое воспоминание из футбольного детства?
— (После долгой паузы) А можно я выделю своего тренера, который по-настоящему воспитал во мне игрока?
— Конечно!
— Вклад человека, о котором я сейчас говорю, в мое футбольное развитие просто неоценимо. Я рос в условиях, когда в семье иногда бывало непростое финансовое положение, и этот человек очень мне помог…
— Каким образом?
— Абсолютно во всем. И финансово, в том числе. Одно время я даже жил у него в квартире, он меня кормил, покупал бутсы и тренировал. Кроме этого мне очень помогал брат моей мамы.
— Вы говорите, что жили в небогатой семье. Кем работали ваши родители?
— Работал только отец – где получалось.
— А с тренером своим до сих пор общаетесь?
— Конечно. Я стараюсь ему помогать, чем могу, и в целом у нас хорошие отношения. Это очень добрый человек. Можете записать его имя и фамилию? Его зовут Гурам Чомахидзе.
— Готово! А он, кстати, продолжает тренировать?
— Да. Он до сих пор берет к себе талантливых мальчиков и дополнительно их тренирует. Когда мне было шесть лет, он был тренером одной из команд в Тбилиси, где я и занимался, а сейчас он просто отдельно тренирует ребят.
— Получается, вы с шести лет начали тренироваться. Не рановато ли?
— Рано. Но это пошло на пользу (улыбается).
— Бывало, что вы задумывались о других вариантах профессии?
— Никогда. Я чувствовал, что стану либо футболистом, либо вообще никем.
— Как это никем? Кушать же надо. На стройку можно было пойти, строителем, вы – парень крепкий.
— Ну, я имею в виду что-то серьезное (смеется). А что касается стройки – надо было бы – пошел бы и на стройку.
— Что вы умете делать так же хорошо, как и играть футбол?
— Ничего, конечно.
— А что вы любите так же, как и футбол?
— Ну, на приставке еще играю. Но так, как настоящий футбол, я больше не люблю ничего.
— FIFA или PЕS?
— PES.
— Черт. Я в FIFA — могли бы сразиться. А так, с кем играете в Днепре?
— (Смеется) С Сашей (показывает на Кобахидзе, сидящем на одном из соседних диванов).
— Кто кого?
— Значит, дела обстоят так: он стабильно играет за Манчестер Сити, а я беру Реал. А побеждаем с переменным успехом.
ДЕНЬГИ – НЕ ГЛАВНОЕ ДЛЯ ФУТБОЛИСТОВ? ДЛЯ МЕНЯ – ГЛАВНОЕ. ОСТАЛЬНЫЕ, ДУМАЮ, ОБМАНЫВАЮТ
— Читал, что до переезда в Украину воспоминания о первом своем клубе, Алании, у вас остались не самые приятные (в одном из интервью Джаба рассказывал, что в Алании часто менялись тренеры, плюс – у клуба были финансовые проблемы – прим. Ан.В.). Вы довольны, что в профессиональном футболе были воспитаны именно в украинском чемпионате?
— Если рассуждать с высоты нынешнего времени, то первое, о чем задумываюсь, – у меня все получается в Днепре, следовательно, я доволен, счастлив.
— Была возможность после Алании, когда вы перешли в киевский Арсенал, продолжить карьеру в другой стране?
— Не было. Мне тогда помог один агент, и я приехал в Арсенал на просмотр.
— Долго он длился?
— Один сбор при Заварове.
— В Киев вы ехали, как в далекую заграницу и совершенно неизвестный клуб, или восприятие Украины лично у вас было примерно такое: такие же люди, бояться нечего, это почти рядом с Грузией, все отлично?
— Честно: я не думал об этом. Думал только о футболе и своих проблемах, которые нужно было решить. Все, в чем я нуждался после России – это просто попасть в какую-то команду. А что касается русского языка, то когда перешел в Аланию не знал ни слова. А за год там выучил, скажем так, самые необходимые слова. Вот с этими знаниями и приехал в Киев.
— Для вас это был серьезный шаг в жизни?
— Переход? Это был очень важным моментом, но у меня просто не было выбора, так как иных вариантов с трудоустройством у меня не было.
— Собственно, у вас не вызывал беспокойства тот факт, что пришлось покидать родную страну в 17 лет, ехать сначала в Россию, потом – в Украину, при чем – без знания языка?
— О, когда я ехал в Россию, да и когда в Арсенал переходил – то же самое, для меня очень важной была финансовая составляющая. Были большие проблемы, и мне очень надо было помочь своей семье. Больше я ни о чем не думал.
— Контракт в Арсенале был вашим первым глобальным финансовым достижением в жизни?
— Нет, потому что зарплата у меня была такой же, что и в Алании.
— Но почувствовать финансовое облегчение удалось?
— Да, но контракт был далек от идеального. У меня тогда зарплата была семь тысяч долларов.
— Вы никогда не замечали, что деньги, возможно, как-то негативно на вас влияют? Вы выросли в небогатой семье, но не секрет же, что сейчас зарабатываете огромные деньги.
— В принципе, я стараюсь оставаться таким же человеком, что и раньше. (Дальше – задумчиво). А получается ли – не знаю…
— Как жить проще: с деньгами, которых хватает, в принципе, на все необходимое, но без роскоши, или с деньгами, которые не знаешь, куда потратить?
— (После паузы) Конечно, когда денег как можно больше. А вам как лучше?
— Я пока живу в условиях, когда о варианте номер два можно только мечтать. Насколько для вас важен фактор заработка в футболе на данный момент?
— Очень важен. Очень! И, думаю, не для меня одного – для всех людей в футболе.
— Подавляющее большинство футболистов в интервью любят использовать фразу деньги для меня – не главное…
— А для меня – главное. Остальные, думаю, обманывают.
— У вас нет агента. И вот, представьте ситуацию: клуб предлагает продлить вам контракт с условной зарплатой в 40 тысяч долларов, а вы хотите 60. Вы станете торговаться?
— Можем говорить без условностей, а по факту, но только не называя сумм. У меня такие переговоры были только с одним клубом – Днепром. Более того, они происходят и сейчас, ведь у меня зимой заканчивается контракт с клубом. По крайней мере, раньше, все происходило так: я называю свои финансовые пожелания, клуб называет свои условия, и мы приходим к сумме, близкой к средней. Я никогда не упирался настолько, чтобы все было только так, как это хочу я.
— Скажите, а не проще ли поручить подобные дела и переговоры агенту?
— Да, я часто об этом задумываюсь. Это лучше для футболиста. Но я не встретил такого человека, чтобы я был уверен на сто процентов – он работает на меня действительно качественно.
— Интервью выйдет – будут звонить агенты, и каждый будет вас убеждать, что он будет работать хорошо.
— Да и так звонят: часто и много. Но только говорят, да рассказывают. А на деле – ничего не могут.
— Мне уже интересно, что у вас за требования к агентам…
— Ничего особенного. Просто, чтобы работал. А это, в моем понимании, чтобы на деле позвонил и сказал мне: Джаба, есть стопроцентный вариант с новым клубом из топ-чемпионата. А не просто постоянно обещал все на словах.
ТЯЖЕЛО БЫЛО ВЫГЛЯДЕТЬ ДОСТОЙНО НА ФОНЕ ГРИЦАЯ И ШЕЛАЕВА. ПЛЮС, ПОЗЖЕ ПРИШЕЛ РОТАНЬ
— В 2006 году тренером Арсенала был Заваров. Можете, грубо говоря, поставить штамп в двух словах, если говорить об этом человеке? Например, отличный мужик, или скользкий тип?
— Очень хороший человек. Для меня – вообще супер (улыбается).
— А как тренер?
— Еще лучше (улыбается). Он мне очень помог.
— Вы приехали в Арсенал через год после того, как погиб при загадочных условиях Шалва Апхазава. Вы знали об этом на момент прихода в клуб?
— Нет. Узнал только со временем. Но этот факт меня никаким образом не отпугивал.
— Как все складывалось в Арсенале первое время?
— Было, скажем так, нелегко. Но мне надо было просто взять все в свои руки. Плюс, очень помог Заваров, давая много игрового времени, возможность регулярно играть. Через год я ощущал, что сделал огромный шаг вперед в своем развитии.
— Где жили?
— Клуб снимал квартиру. Жил один. Иногда приезжал друг. Первый год было вот так.
— Мысли сбежать домой, в Грузию, возникали?
— Ни разу.
— Какие цели вы ставили перед собой на тот момент – момент начала карьеры?
— Просто попасть в команду. Но дело было в том, что контракт с Арсеналом был подписан всего на полгода. Поэтому, попав в команду, сразу же поставил перед собой новую цель – заработать трудом новый контракт с клубом. Заслужил новый договор на год.
— Когда вы узнали впервые, что есть вариант с переходом в Днепр? Переговоры тянулись долго?
— На то время у меня все-таки был менеджер, который жил в Грузии. Вот он позвонил как-то и сказал, что есть предложение от Днепра. Я поехал в Днепропетровск и договорился о контракте. Вот и все. А с Арсеналом меня уже ничего не связывало.
— Что это было для вас: более выгодное финансовое предложение, от которого не откажешься совсем никак, или возможность для карьерного роста?
— И деньги были важными, и другой уровень футбола и задач. В Днепре я сразу понял, что это такой уровень, когда нужно либо на сто процентов оставаться профессионалом и в футболе, и в жизни, либо у меня ничего не получится. В Арсенале подобных мыслей у меня не возникало.
— Конкуренцию по собственному самочувствию выдерживали в Днепре с первых же дней?
— О, было очень сложно! Конкуренция была высочайшей. Особенно тяжело было выглядеть достойно на фоне Грицая и Шелаева. Плюс, позже пришел Ротань. Так что пришлось мне несладко.
— В Арсенале у вас все было хорошо с игровым временем. В Днепре вы многим рисковали в этом плане.
— Да. Но как я мог отказаться, если мне предложили лучшую зарплату, при возможности развиваться и играть на более высоком уровне?
— Полтора года при Протасове складывались лично для вас весьма неплохо, вы играли более-менее стабильно. Потом помешала только лишь травма, или что-то другое?
— Исключительно травма. Бессонов так же видел меня в своей команде. Когда он приехал, он всячески меня поддерживал. Но травма, в итоге, не позволила мне играть на протяжении двух лет. Я долго лечился, потом начинал тренироваться, и сразу же снова выпадал, как минимум, на две недели. И так по кругу.
— А что за травма?
— Перелом пальца на ноге. Сделали четыре операции, но все никак не мог залечить повреждение. Пошел рецидив за рецидивом. Причина – неправильно и плохо лечили с самого начала?
— В Украине?
— Нет. Первое время и операцию мне сделали в Грузии. Почему я выбрал ее – мой друг провел там такую же операцию, и ему удалось вылечиться в кратчайшие сроки. Мне повезло меньше. Окончательно вылечился лишь в Германии.
ДУМАЮ, МНЕ БУДЕТ ХОРОШО И КОМФОРТНО, ЕСЛИ ОСТАНУСЬ В ДНЕПРЕ
— За десять лет в большом футболе у вас случались недопонимания или ссоры с тренерами?
— Было дело в Алании. Там часто меняли тренеров. Я был молодой, часто не мог сдержаться, говорил то, чего не надо было, поэтому и проблемы часто возникали.
— Что касается травмы: многие, мне кажется, упали бы в глубокую депрессию на вашем месте.
— Сначала все было более-менее. А через полтора года упал в глубокую депрессию. Я даже не мог дома нормально разговаривать с семьей, все кричал, нервничал, стал очень агрессивным. Только последняя операция вернула меня в чувство.
— На момент двухлетней паузы видели для себя какие-то перспективы в Днепре?
— Поначалу было чувство, что вот, начну, и сразу же все будет хорошо. А через год реально осознал, что так, как было раньше, уже вряд ли когда-то получится.
— В Кривой Рог ехали, как на каторгу, или спокойно отнеслись к такому трансферу?
— Конечно, Кривбасс после Днепра – это был однозначно шаг назад. Но у меня не было выбора, и в то же время очень хотел играть.
— Зарплата в Кривбассе осталась той же?
— Да.
— Два года в Кривом Роге – это была борьба за возобновление успешной карьеры или обычный режим жизни, тренировок, игры без лишних мыслей о проблемах?
— У меня было желание играть в два раза больше, чем раньше. Все-таки не играл два года, и очень хотел доказать в первую очередь самому себе, что могу еще чего-то достичь в футболе. Конечно же, ничего бы у меня не получилось, если бы не помощь Юрия Максимова.
— В Кривбасс вас отправил Хуанде Рамос, который тогда только-только возглавил Днепр. Как все происходило?
— Мы познакомились, и он сразу же сказал, что слышал о моих проблемах со здоровьем, попросил детальней рассказать. Я ему все объяснил, после чего я начал тренироваться под его руководством. Он на меня смотрел, а я понимал, что даже бегать нормально не могу и нахожусь в ужасной форме. Рамос сказал: Ищи другую команду. То же самое он сказал Калиниченко и Назаренко. Я поговорил с Андреем Стеценко, и он сказал, что есть вариант с переходом в Кривбасс.
— Для вас стало откровением, что Хуанде Рамос распорядился таким образом?
— Нет. Я ожидал такого поворота событий.
— Ваше возвращение в Днепр выглядело со стороны, как жест отчаяния от Хуанде Рамоса: Дерек Боатенг в последней момент начал бузить, и заявил о желании сменить клуб, после чего пришлось возвращать вас.
— Это правда. Думаю, если бы Боатенг тогда, по сути, не ушел из команды, я бы в Днепр не вернулся.
— Это более, чем странно, ведь вы сразу после возвращения попали в обойму основных игроков.
— (Смеется) Профессионалом надо быть. У меня было двойное желание остаться, и чтобы тренер уже не захотел меня отпускать в другой клуб. Я просто тренировался и делал все, что было в моих силах.
— Были вещи, которые откровенно удивили вас после начала работы под руководством Рамоса?
— Рамос – большой профессионал. У него был недельный график работы, и каждый человек в команде знал, что ему надо делать и когда, поминутно. Плюс, при нем была большая дисциплина. Большая, чем при украинских наставниках.
— Он часто общался с вами тет-а-тет? Мог спросить, мол, Джаба, как там родные? Все хорошо дома?
— Он очень редко разговаривал с игроками. О чем-то подобном мог спросить второй тренер, его помощник, но сам Рамос в принципе нечасто с нами общался.
— Это плохо?
— Для меня очень важна игровая практика, а все остальное – второстепенное. Да пусть тренер вообще ни слова не говорит, главное – чтобы я играл.
— За последние годы футболисты отзывались о Рамосе с огромнейшим уважением и преданностью. Чем он это заслужил?
— Наверное, тем, что последние два года мы очень неплохо играли, были результаты и очень хорошая атмосфера в коллективе.
— То, что он использовал большую ротацию состава, принималось игроками как должное всегда? Или были непонимания на этой почве?
— Все зависит от конкретного игрока. Рамос всегда выбирал состав, отталкиваясь от соперника. Что касается лично меня, то, по правде говоря, бывали случаи, когда я понимал, что нахожусь в великолепной форме и могу помочь команде. Но бывало даже такое, что, забив победный гол в одном матче, в следующем ты можешь вообще не выйти на поле даже на замену. Бывало, я не понимал происходящего. Но никогда об это не говорил вслух, потому что это – решение тренера, и оно не обговаривается.
— Когда игроки уходили в отпуск, вы предполагали, что Рамос может уйти? Ротань говорил, что он был уверен в том, что Рамос останется.
— Я тоже думал, что он останется. Мы знали, что у него есть договоренность о встрече с руководством, и думали, что они договорятся о новом контракте.
— Вы расстроились или спокойно к этому отнеслись?
— Спокойно. Я же не в том возрасте, чтобы плакать (смеется). Жизнь-то продолжается.
— Вы успели узнать Рамоса не только, как тренера, но и как человека? Были какие-то поступки, откровенные разговоры, которые могли показать, какой он на самом деле человек? Или разгадать его до конца так и не удалось?
— Мне кажется, что Рамос очень солидный, но в то же время необщительный, скрытный человек.
— Назначение Маркевича вас удивило?
— Нет. Потому что он был без работы, при этом ранее проведя отличную работу с Металлистом, достигая с ним в том числе и хороших результатов.
— Многое изменилось с приходом Маркевича?
— Конечно, изменения ощущаются, и касаются они тактики. У нового тренера – другое виденье футбола. Днепр теперь будет играть иначе.
— А вам какой стиль больше нравится?
— Да какой тренер скажет, такой и нравится (смеется)!
— Вы сами вспомнили, что у вас осталось погода контракта с Днепром. Вы приняли для себя какое-то решение на счет будущего?
— Сейчас как раз проходят переговоры на счет нового контракта. Я думаю, что все получится: договоримся и продлим наше сотрудничество.
— А для вас является целью остаться в Днепропетровске?
— Да, я хочу играть в Днепре. Во-первых, у меня нет вариантов с переходом в клуб-гранд из Европы. Есть варианты с клубами-середняками, но пусть даже и в лучших чемпионатах, я, пожалуй, не хочу Днепр менять на что-то подобное. Я привык к городу, команде, болельщикам. Думаю, мне будет хорошо и комфортно, если я останусь здесь.
Уже НАШ.
Очень рад что так вышло с Боатенгом)
Так держать и побольше =)
Не сомнивался что канкава знает толк в хорошем виртуальном футболе…
Крава 100 проц в fifa рубуться!!!